Журнал «Здоровье ребенка» 2 (23) 2010

Разумеется, если бы он был на две трети менее даровит, то жизнь его сложилась бы куда благополучнее для него самого... Но именно его гений объединил против него всех бездарных сукиных сынов той эпохи. Ничто так не объединяет сволочь, как появление истинного таланта, грозящего своим существованием их благополучию...

Юрий Герман. Я отвечаю за все

Кристиаан Барнард, южноафриканский хирург, впервые в мире осуществивший успешную операцию по пересадке сердца человеку, считал своим учителем советского ученого Владимира Демихова…

Более сорока лет назад в Москве в Институте скорой медицинской помощи им. Склифосовского мне посчастливилось увидеть ожившего героя всеми любимых тогда фантастических романов А. Беляева «Голова профессора Доуэля», «Человек-амфибия», человека, исследования которого опередили время и сами по себе были фантастичными, — гениального ученого Владимира Петровича Демихова.

В конце сороковых годов прошлого столетия этот человек, не имея медицинского образования (он окончил биологический факультет МГУ по специальности «Физиология животных»), осуществил первую в мире пересадку легкого, трансплантацию предплечья. Ему удалось поддерживать жизнь собаки без головы. В 1938 году он пересадил собственноручно изготовленную модель искусственного сердца вместо удаленного сердца собаки. Кстати, этот протез он изготовил на средства от продажи своего единственного костюма! Этого человека академик В.В. Кованов, директор Первого медицинского института им. Сеченова назвал «шарлатаном и псевдоученым», а Н.Н. Блохин, президент Академии медицинских наук, просто «интересным экспериментатором». Этот человек в 1951 году во время сессии Академии медицинских наук СССР в Рязани пересадил донорское сердце и легкие собаке, которая прожила семь дней. Это был первый случай в мировой медицине, когда собака с чужим сердцем жила так долго. Сообщают, что она жила в холле того же здания, где проходила сессия, и после операции чувствовала себя вполне хорошо.

В том же году он создает первый протез сердца, работавший от пневмопривода пылесоса, и проводит первую в мире замену сердца на донорское без аппарата искусственного кровообращения…

Родился Владимир Петрович Демихов в 1915 году в крестьянской семье, в станице Ярыжинская Новониколаевского уезда Донской волости (современная Волгоградская область). Его отец, Петр Яковлевич, погиб в горнилах гражданской войны, и мать, Доминика Александровна, осталась одна с тремя детьми. Как бы трудно ей ни приходилось, она сумела выполнить свой материнский долг — все трое детей не только выросли, но и получили высшее образование.

По воспоминаниям матери, еще в раннем детстве Володя бритвой пытался разрезать собаке грудь. Но это не было насилием, мальчик хотел посмотреть, как устроено собачье сердце. Щенок умер. «Вивисектор» был сурово наказан, но это никак не отразилось на направлении его интересов, которые точнее было бы охарактеризовать словом «одержимость». Его постоянно тянуло к эксперименту с живыми организмами, а особенно с сердцем.

Но первой профессией, которую он освоил, была специальность слесаря. Закончил ФЗУ, слесарил на Сталинградском тракторном заводе. С медициной тогда не сложилось, и Владимир стал студентом биологического факультета МГУ. Владимир Петрович так и не получил медицинского образования, в чем его позднее упрекали оппоненты. Но еще в 1937 г ., будучи студентом III курса МГУ, сконструировал и собственноручно изготовил искусственное сердце и впервые в мире имплантировал его собаке на место естественного, и животное жило с этим искусственным сердцем несколько часов. А в 1940 году написал свою первую научную работу.

Во время войны работал врачом-патологоанатомом от первого до последнего дня. Службу закончил в звании старшего лейтенанта в Маньчжурии. В те военные годы произошла роковая встреча биолога-патологоанатома Владимира Демихова с молодым, талантливым и крайне честолюбивым врачом-хирургом Борисом Петровским. И надо же было тогда патологу указать на ошибки ведения раненых клиницисту! После войны каждый занялся своим делом. Хирург сделал блестящую карьеру, стремительно взлетел на самый верх — защитил кандидатскую, докторскую диссертации, получил институт, стал министром, академиком, а биолог-патологоанатом вернулся к своим экспериментам. Но рожденная в военные годы взаимная неприязнь осталась на всю жизнь. Более того, со временем она только усиливалась, доставляя много страданий В. Демихову.

Затем была работа в Институте хирургии. Директор института академик А.В. Вишневский проявлял большой интерес к деятельности Владимира Демихова и не раз спасал его лабораторию от закрытия. Вопреки указаниям Минздрава в многочисленных сложных моментах он отказывался увольнять Демихова. В силу своей «ведомственной» независимости от Минздрава (занимал должность главного хирурга Министерства обороны, а кроме того, он был вхож к дочери самого Сталина Светлане Аллилуевой) академик благоволил к смелым экспериментам Демихова и позволил ему создать научно-исследовательскую лабораторию по трансплантации. Мало того, он спасал В. Демихова не только от увольнения, но и от уголовного преследования. Правда, А.В. Вишневский административно держал Владимира Петровича на третьих ролях, на должности младшего научного сотрудника. Но Демихов был рад и этому. В Институте хирургии он начал свои первые опыты по пересадке сердца и печени собакам. Кстати, в те годы ученый не имел жилья, поэтому спал он здесь же, в лаборатории, на столе, где днем оперировал собак.

В 1946 году он начал проводить свои уникальные операции — впервые пересадил дополнительное сердце в грудь собаке, затем произвел замену всего сердечно-легочного комплекса. Пес прожил шесть суток. Это была настоящая победа. В 1948 году В. Демихов начал эксперименты по пересадке печени, что быстро нашло клиническое применение в Соединенных Штатах.

После смерти академика А.В. Вишневского Владимир Петрович Демихов вынужден был перейти на работу в институт имени Склифосовского, где для него открыли «лабораторию по пересадке жизненно важных органов». В реальности это было помещение площадью пятнадцать квадратных метров в подвале флигеля института, половину которого занимали аммиачная установка и шкаф с препаратами и инструментами. Плохое освещение, сырость, холод. Ходили по доскам, под которыми хлюпала грязная вода. Оперировали при освещении обычной лампой. Аппаратуры никакой. Самодельный аппарат искусственного дыхания, списанный кардиограф, все время ломавшийся. Вместо компрессора использовали старый пылесос. Под самыми окнами «лаборатории» кочегарила котельная, заполняя помещение едким дымом. Никто из ассистентов в дымной темной каморке больше получаса выдержать не мог. Помещения для содержания экспериментальных собак не было, животные ели, пили, принимали лекарства и процедуры и оправлялись тут же, в «лаборатории». Рядом с операционным столом. Рядом с рабочими местами восьми сотрудников!!!

Михаил Разгулов, один из учеников Демихова, вспоминал о том, как впервые студентом попал в его лабораторию. В старом дворе Склифа он спрашивал всех, кто ему попадался, как пройти в лабораторию Демихова. Никто не знал. Только один старый санитар, который вез покойника в подвал, указал на маленький полуразвалившийся флигель. Домик оказался пустым, только из подвала доносились голоса. Разгулов решил, что над ним подшутили, однако все-таки спустился вниз. В тускло освещенном подвале сидел Демихов…

Вот в таких условиях советский ученый ставил эксперименты, о которых потом говорил весь мир. Творил переворот в науке. Парадокс, но так обычно в нашей стране живут и работают настоящие таланты. Они нужны миру, но не требуются Родине — они неудобны серости!

Забегая вперед, следует остановиться на одном эпизоде, характеризующем несгибаемость воли Владимира Демихова. Когда ученого вышвыривали и из этой убогой лаборатории в Склифе (тогдашний министр здравоохранения, старый недруг Б.В. Петровский назвал опыты Демихова «антинаучными, шарлатанскими и вредными», а профессор В.В. Кованов, не принятый им в соавторы, прямо заявил: «Ты мне не нужен! Уходи!»), Владимир Петрович от отчаяния был близок к самоубийству. При этом он отказался от заманчивого предложения одного американского мультимиллионера, как бы сейчас сказали, «спонсировать работу» советского ученого, но за рубежом.

Несмотря ни на что, в 1951 году Владимир Демихов впервые заменил сердце собаки на донорское, доказав, что операции подобного рода возможны, а в 1954 г . потряс мир, продемонстрировав монстра, созданного хирургическим путем, — двухголовую собаку. Он создал это существо в лаборатории на окраине Москвы, пересадив голову, плечи и передние лапы щенка на шею взрослой немецкой овчарки. Эта операция заключалась в том, что два крупных сосуда (аорта и полая вена), отходящие от сердца щенка-донора, соединялись с крупными сосудами шеи большой собаки (реципиента). Соединение сосудов происходило таким образом, что кровообращение в подсаженной голове ни на минуту не прекращалось. После соединения кровеносных сосудов сердце и легкие щенка вместе с внутренними органами и большей частью туловища удалялись. Кровообращение в подсаженной голове и передней части тела щенка осуществлялось за счет крови большой собаки, т.е. у этих животных был создан общий круг кровообращения. Опыт этот, на первый взгляд странный, ставился с целью проверить, можно ли будет для спасения заболевшего человека на время «подключать» его к кровеносной системе другого человека.

Демихов продемонстрировал собаку перед журналистами со всего мира. Обе головы дышали, игрались, одновременно лакали молоко из мисок. Вторая голова то и дело норовила укусить первую за уши. Эти уникальные моменты были засняты на кинопленку.

Операцию Владимир Петрович задумал и осуществил вопреки запретам Минздрава. При плохом освещении, в сырости и холоде, на деревянных столах, используя вместо компрессора старый пылесос, советский ученый ставил эксперименты, о которых потом говорил весь мир. Условий для ухода за собаками не было, и семья Владимира Петровича брала этих собак домой, тихонько выхаживая их в небольшой комнате коммунальной квартиры. Двухголовая собака ходила, ела, пила молоко из миски и кусалась.

В.П. Демихов писал: «…после пробуждения собаки (реципиента) от операционного наркоза, как правило, просыпалась и пересаженная голова. Первое, что обращало на себя внимание, это полное сохранение всех жизненных функций головы. Пересаженная голова живо реагировала на окружающее, имела осмысленный взгляд, смотрела в глаза подходящим к ней людям, облизывалась при виде блюдечка с молоком. С жадностью лакала молоко или воду, при осторожном поднесении облизывала палец, в момент раздражения кусала его с озлоблением. При вставании собаки-реципиента и возникновении неудобства и болезненности пересаженная голова кусала за уши до боли собаку-реципиента. При повышенной температуре в комнате (во время киносъемки с электрическими осветителями) пересаженная голова высовывала язык и производила учащенные дыхательные движения. Подобные же, но не синхронные движения наблюдались у собаки-реципиента. Сон у пересаженной головы наступал независимо от бодрствования или сна собаки-реципиента. При повышенном аппетите у собаки-реципиента появлялся аппетит и у пересаженной головы, при виде мяса последняя облизывалась, а когда ей подносили молоко, она начинала есть… Пересаженная голова управляла своими передними лапами, пересаженными вместе с головой. Иногда наблюдались движения пересаженных лап, напоминающие бег…» Какая же виртуозность хирургической техники, знание анатомии, физиологии и смелость ученого требовались для проведения таких уникальных экспериментов!!!

Подобную операцию Владимир Петрович Демихов провел в Киеве, в лаборатории академика АМН СССР Николая Николаевича Сиротинина в Институте физиологии им. А.А. Богомольца, на первом этаже знаменитого старого институтского корпуса на Печерске, приживив голову щенка к туловищу собаки. Голова щенка реагировала на обстановку, были сохранены зрение, глотание, обоняние… На следующее утро в переполненном конференцзале института завязалась интереснейшая дискуссия между В. Демиховым и Н. Сиротининым о горизонтах восстановительной медицины, причем Николай Николаевич вполне обоснованно предрекал, что перспективы пересадки органов будут непосредственно связаны с учетом факторов иммунологии, с биологической тканевой совместимостью.

Всего за пятнадцать лет В.П. Демихов создал двадцать двухголовых собак. Ни одна из них не прожила долго, так как они неизбежно погибали из-за отторжения тканей. Один месяц был рекордным сроком.

В 1956 году он подсадил второе сердце дворняжке Борзой, которая после этого прожила больше месяца. Этот эксперимент привлек значительное внимание мировой медицинской общественности, хотя на Родине к деятельности хирурга по-прежнему относились холодно, более того — враждебно. Но главной целью экспериментов ученого было научиться трансплантировать человеческое сердце и легкие. Всего В.П. Демихов разработал в эксперименте около 40 схем пересадки сердца.

Цветной документальный фильм «О пересадке головы собаки в эксперименте» демонстрировался на Международной выставке СССР в США в 1956 г .

В.П. Демихов был среди тех отечественных ученых, кто еще в 40-е годы проводил многочисленные эксперименты по трансплантации почек. Как свидетельствуют найденные архивные документы, в 1948 г . по предложению А.А. Вишневского в Институте хирургии, где тогда работал Демихов, в эксперименте была осуществлена пересадка почки на заднебрыжеечную артерию: трансплантацию произвели А.А. Вишневский и В.П. Демихов.

Видные медики мира приезжали в СССР лишь для того, чтобы присутствовать на операциях Владимира Петровича. В лаборатории В. Демихова стажировались хирурги из США, Германии, других стран Европы, Южной Африки и Австралии. Ему присылали персональные приглашения на симпозиумы в Европе и США, причем принимающая сторона брала на себя все расходы. Однако ученого выпустили за границу только однажды. В 1958 году он выехал в Мюнхен на симпозиум по трансплантологии. Поездку ему разрешили с условием, что он будет только наблюдателем. Но его выступление произвело сенсацию, и, несмотря на запрет и присутствие в делегации «куратора от компетентных органов», ученый продемонстрировал конгрессу свои опыты. Доклад и операция имели сенсационный успех. «Компетентные органы» посчитали, что Владимир Петрович разглашает советские секретные исследования… И это еще не все. Потрясенные «капиталисты» предложили Владимиру Петровичу работать на Западе. В «контору» полетел еще один донос: «Демихов готов стать невозвращенцем!» Оттуда грозный окрик: «В Москву, в течение 24 часов!»

Зарубежные коллеги не могли знать, что своим интересом к работам В. Демихова они навредили, а не помогли ученому. Разве могли они предполагать, что в те годы «международное признание было самым эффективным способом испортить человеку научную карьеру и жизнь в СССР». По возвращении в Москву Демихова чуть было не посадили. Спасло заступничество двоюродного брата ученого — боевого генерала С.М. Штеменко. Но после конгресса в Мюнхене он стал «невыездным».

Разрабатывая проблемы пересадки жизненно важных органов в 1963–1965 гг., В.П. Демихов при участии своих помощников А. Фатина и В. Горяйнова разработал физиологический метод сохранения жизненно важных изолированных органов (сердца, сердечно-легочного комплекса, комплекса органов и т.д.) в функционирующем состоянии путем их подключения в прозрачных футлярах-термостатах к кровеносной системе живого или оживленного (бескоркового) организма. Ему удавалось подключить к одному животному до 4 сердечно-легочных комплексов и сохранять их в функционирующем состоянии до 7 суток. В эти же годы он производил тотальную замену крови у собак, овец и свиней на человеческую (трупную) с целью, как он считал, антигенного сближения этих животных с человеком, а затем подключал к их кровеносной системе трупные сердца человека. По этой методике Демихову удалось оживить трупные сердца человека через 2,5–6 часов после смерти и поддерживать их в функционирующем состоянии!!! Наилучшие результаты были получены при использовании свиньи в качестве промежуточного хозяина. Мало того, Демихов и его преданный ученик и соратник Михаил Михайлович Разгулов (нелегкая судьба этого замечательного ученого достойна отдельного очерка) размещали трупные органы человека, помещенные в полиуретановые пакеты, в брюшную полость свиньи, соединяя их с кровеносной системой животного. При этом свиньи оставались по­движными, в буквальном смысле «банк человеческих органов на ногах».

В нужный момент орган можно было отключить и пересадить реципиенту. Таким образом, В.П. Демиховым был впервые создан банк живых органов, где-то примитивный, где-то не соответствующий постулатам биоэтики (а ее тогда вообще не было), но принципиально решающий проблему.

В 1963 году В.П. Демихов обратился в Академию медицинских наук СССР с предложением о создании службы трансплантации почек. Ему отказали. В 1965 году на заседании научной секции трансплантологов в Москве он решил показать фильм о «банке оживленных органов». Разразилась буря! Еще до начала заседания «принципиальные ученые» — оппоненты Демихова развязали кампанию по его шельмованию. Самыми мягкими словами, которыми академики и профессора называли идею о банке органов, были «ахинея» и «бред». Заранее было подготовлено коллективное письмо от «общественности» в вышестоящие организации с требованием «о лишении Демихова всех научных званий и закрытии лаборатории». Явственно пахнуло зловещим 1937 годом с его судами над «врагами народа». Заседание секции проходило в лучших традициях таких судов. Как вспоминал свидетель того кошмара М.М. Разгулов, «Демихов сидел, окаменев, с белым лицом, и то и дело ронял карандаш. Пытался его поднять. И... не мог удержать».

С большими усилиями сторонникам опального ученого удалось переломить ход заседания и дать возможность выступить и самому Владимиру Петровичу, а также продемонстрировать фильм.

В 1962 году весь мир облетело сообщение: русский хирург Владимир Демихов подсадил собаке Гришке второе сердце. Это стало мировой сенсацией. Уникальный пес прожил больше четырех месяцев. При этом собака была здорова, она играла, ела и выглядела, как все остальные, просто в ее груди ритмично бились два сердца. Исчезла она со двора Склифа незаметно — кому-то помешала, наверное...

В том же году в Москву приехал южноафриканский врач Кристиаан Барнард. Незадолго до этого он, директор отдела хирургических исследований кейптаунской больницы «Хруте Схююр», пришил собаке вторую голову, повторив эксперимент советского ученого. Он снял на кинопленку, как двуглавая собака пьет молоко обоими ртами. Получив стипендию Оппенгеймера для научных командировок за границу, Барнард отправился в исследовательские центры Европы и США. Он хотел также посетить Владимира Демихова в Москве и показать ему кинофильм о двуглавой собаке. Поэтому Кристиаан Барнард написал письмо советскому министру здравоохранения с просьбой организовать посещение исследовательских центров в СССР, проводящих эксперименты в области трансплантации органов. Вероятно, хирургу не удалось получить разрешения стажироваться у Демихова. Тогда Барнард приехал в СССР как простой турист. В подвалах Института Склифосовского он ассистировал Владимиру Петровичу во время операций на собаках. Эти эксперименты, по словам Барнарда, окончательно убедили его, что пересадка сердца человеку возможна.

В течение последующих шести лет он отрабатывал технику пересадки сердца. В ночь со второго на третье декабря 1967 года Кристиаан Барнард впервые в мире осуществил операцию по пересадке сердца человеку. Его пациентом стал 55-летний бакалейщик Луи Вашкански. Группа врачей из 20 человек под руководством Барнарда пересадила Вашкански сердце 25-летней Дениз Дарваль, погибшей в автокатастрофе.

Барнард навсегда сохранил благодарность и преданность Демихову. В первом же интервью хирург сообщил, что пациент обязан жизнью Владимиру Демихову. Кроме того, в день окончания операции Барнард позвонил Владимиру Петровичу и назвал его своим учителем. И всю жизнь потом так его и называл. Это помогало советскому ученому, когда в очередной раз собирались закрывать его лабораторию. В декабре 1996 года Барнард почти через 35 лет прилетел в Москву и принял участие в III Всероссийском съезде сердечно-сосудистых хирургов. Свое выступление Кристиаан Барнард начал словами: «Если бы не подвалы Института Склифосовского, я никогда не сумел бы сделать этого. В.П. Демихов является основоположником трансплантологии…»

В своей книге «Первые шаги — записки кардиохирурга» академик В.И. Бураковский писал: «Еще в 50-х годах Владимир Петрович Демихов внес неоценимый вклад в проблему трансплантации. Обладая виртуозными способностями хирурга и недюжинным умом исследователя, он разработал технику пересадки сердца, пересадки сердца вместе с легким, пересадки головы, почек. Мне довелось встречаться с ним, и я любил смотреть, с какой скоростью движутся руки замечательного хирурга, манипулирующие сосудосшивающими аппаратами, как он прерывает кровообращение в головном мозге донора всего на 3 минуты, с тем, чтобы восстановить проходимость сосудов, питающих головной мозг».

Но приоритет по трансплантации органов принадлежит не нам. Впрочем, как и многие другие приоритеты. Демихов творил, экспериментировал, а премии получали другие. За державу обидно, но Владимиру Петровичу не нужна была слава. Он был врачом от Бога — от первого до последнего вздоха.

Эксперимент Барнарда вдохновил хирургов всего мира. За полгода было осуществлено более ста операций по пересадке человеческого сердца. Большое число из них заканчивалось смертью пациентов. Барнард тоже продолжал оперировать. Второй его пациент прожил после операции полтора года, пятый — 12,5 года, а шестой, француз Эмманюэль Витриа, — 23 года. Всего за свою жизнь Кристиаан Барнард осуществил 52 операции по пересадке сердца.

В Советском Союзе первая подобная операция была проведена лишь во второй половине семидесятых годов А. Вишневским в Ленинграде, в клинике Военно-медицинской академии. Больной умер, и на трансплантацию в СССР на долгие годы было наложено вето. В нашей стране трансплантология сердца до сих пор считается «экзотикой». В США ежегодно осуществляется около 1000 пересадок сердца. В разное время в Советском Союзе было сделано пять операций, которые, к сожалению, окончились неудачей. И только в 1987 г . первую успешную пересадку сердца выполнил член-корреспондент АМН СССР В.И. Шумаков, директор НИИ трансплантологии и искусственных органов. Двадцать лет отделяло эту операцию от операции Кристиаана Барнарда. А ведь Владимир Петрович Демихов так близко стоял к решению проблемы пересадки сердца! Вот цитата из книги академика В.И. Бураковского: «С именем Демихова у меня связан такой эпизод. Меня, тогда молодого специалиста, вызвали в министерство и предложили возглавить комиссию по проверке работы В.П. Демихова. Я ответил, что этот ученый для меня огромный авторитет, неоценимо много внесший в разработку проблемы трансплантологии, поэтому я согласен быть председателем комиссии лишь в одном случае — если нашей задачей станет поддержка всей его работы. Комиссия высоко оценила деятельность лаборатории, руководимой Демиховым, и предложила представить к защите на докторскую степень совокупность его трудов. Демихов тогда даже не был кандидатом наук».

Когда знаменитый хирург Майкл Дебейки, основоположник хирургии сосудов сердца, прилетал в Москву проводить коронарное шунтирование Б. Ельцину, он спросил: «Могу ли я поклониться академику Демихову?» Никто из встречающих не знал, кто такой Демихов!!! А вот Майкл Дебейки знал. Ведь первые коронарные шунтирования, о которых сегодня так много говорят и большим специалистом в которых как раз и является Дебейки, изобрел и сделал именно Владимир Петрович Демихов. Именно он поставил шунт на собачье сердце, использовав для этого одну из артерий груди — метод маммарокоронарного шунтирования был применен на собаках Демиховым еще в 1952 году. Итоги эксперимента были подведены позднее: из 15 собак, перенесших эту операцию, 3 жили более 2 лет, 1 — более 3 лет, а одна собака с функционирующим анастомозом была жива даже в 1960 г . (с сохранением проходимости анастомоза), что говорило о возможности такого метода коронарного анастомоза. Возможность клинического применения методики была проверена на трупном материале. Таким образом, Владимир Петрович Демихов был первым, кто в эксперименте успешно применил внутреннюю грудную артерию для коронарного шунтирования. Эта операция, по мнению специалистов, и сейчас считается предпочтительной в кардиохирургии. Как-то Майкл Дебейки сказал: «Я улыбаюсь скептически, когда меня называют самым выдающимся хирургом двадцатого века. Я хирург благодаря двум людям — маме и Демихову».

Вслед за Демиховым и почти одновременно с ним эксперименты по коронарному шунтированию проводил американец Мюррей (Murray, 1953), который подтвердил чрезвычайно важный вывод Демихова о принципиальной возможности восстановления коронарного крово­обращения хирургическим путем. Этот метод улучшения кровоснабжения миокарда — маммарокоронарное шунтирование — внедрил в клинике другой замечательный советский хирург Василий Иванович Колесов, который 25 февраля 1964 года впервые в мире успешно выполнил такую операцию у человека — 44-летнего больного со стенокардией. Сегодня эту операцию называют операцией Колесова, опять забывая имя ее истинного автора.

Известны также исследования Владимира Петровича, выполненные в 1-м Московском медицинском институте, посвященные обоснованию эффективности рентгенодиагностики коронаросклероза, которая стала тогда «единственным средством прямого и объективного прижизненного распознавания коронаросклероза».

В 1960 году Владимир Петрович выпустил монографию «Пересадка жизненно важных органов в эксперименте». Она стала первым в мире руководством по трансплантации органов. При подготовке рукописи к изданию «доброжелатели» намекали ему: поставь в списке авторов монографии фамилию министра или, на худой конец, фамилию влиятельного, обласканного политбюро директора одного из хирургических институтов —и будешь как сыр в масле кататься. Демихов отказался. Этого «система» ему простить не могла. Более того, вновь начали предприниматься попытки закрыть лабораторию Демихова из-за его «шарлатанства».

В итоге в СССР монография осталась «незамеченной». Но не за рубежом. Книгу мгновенно перевели на несколько языков и переиздали в Нью-Йорке, Берлине и Мадриде. Ее автор стал во всем мире признанным научным авторитетом — его стали назвать не иначе как отцом трансплантологии. Во всем мире, но не на Родине! На Родине он был и оставался младшим научным сотрудником без степени и званий с окладом в 98 рублей.

Мало кто догадывался, что эта монография была, по сути, сокращенным цензурой вариантом диссертации Владимира Петровича. Он уже давно подготовил ее к защите. Не век же всемирно признанному ученому оставаться неостепененным и ходить в младших научных сотрудниках! Но бюрократические рогатки были сильнее логики. Медицинские советы диссертацию к защите не принимали. Ему в который раз припомнили, что по образованию он не врач, а биолог. Никому не было дела до того, что Владимир Петрович сделал. Он не вписывался в круг научной элиты, в строки инструкций, к тому же был беспартийным — значит, по мнению чиновников от медицины, не был достоин научной степени.

Кроме того, многие положения диссертации расходились с теориями, которых тогда придерживались именитые отечественные профессора и академики. В итоге работа была объявлена ненаучной. В 1-м Московском мединституте имени Сеченова диссертацию вообще не приняли к защите. Мотивировка была категоричной: «...как не представляющую научной ценности». Всему миру было «ценно», а отечественным «ученым» нет! Стая влиятельных «коллег» и чиновников называли его опыты «ахинеей», а его самого не иначе как «шарлатаном в науке и псевдоученым».

Научную степень Владимир Петрович все же получил. Но не по медицинской специальности. После многих мытарств в 1963 году диссертацию (на соискание степени кандидата биологических наук) приняли к защите в биологическом совете Московского государственного университета. Защита прошла в переполненном зале в весьма скандальной обстановке. Сначала приближенные профессора В.В. Кованова, противники Владимира Петровича, вообще хотели сорвать заседание совета. Не получилось. Работа была блистательной. После доклада соискателя и выступлений оппонентов (официальный оппонент на защите академик П.И. Андросов сказал, что эта работа стоит шести докторских диссертаций) ученый совет единогласно проголосовал «за». Противники Демихова демонстративно покинули зал, зато оставшиеся аплодировали стоя. Но диссертант пробыл кандидатом наук всего полтора часа. Ученый совет (небывалый случай проявил научную принципиальность. Последовало повторное голосование — и Демихов… стал доктором биологических наук!!! Эта принципиальная позиция ученого совета МГУ вызывает уважение и еще раз убеждает в том, что у многих представителей науки сохранились несколько иные представления о чести и достоинстве ученого, чем у «небожителей», охраняющих свои насиженные места на медицинском олимпе.

Но защита диссертации только обострила ситуацию. Не последнюю роль в этом сыграло то, что «лаборатория» Владимира Демихова стала местом настоящего паломничества. Причем интерес к Владимиру Петровичу проявляли не только врачи. В годы «оттепели» у иностранных гостей считалось дурным тоном быть в Москве и не посетить его «лабораторию». В подвале Склифа побывали брат президента США Никсона, вдова другого американского президента Элеонора Рузвельт и многие другие.

Доходило до абсурда. В 70-е годы, когда Владимира Петровича особенно поносили, группа сердечно-сосудистых хирургов во главе с академиком АМН В.И. Бураковским написала монографию «Пересадка сердца», в которой должное место отвели Демихову. Издать ее в Москве не удалось, несмотря на все регалии и авторитет Бураковского. Профессор Л. Бокерия по «родственным» каналам «пробил» издание в Грузии. Тиражом всего в одну тысячу экземпляров.

Ни Кристиаан Барнард, ни Майкл Дебейки не знали, что, называя В.П. Демихова академиком, они совершает ошибку. Владимиру Петровичу никогда не присуждали такого звания. На родине он не стал даже профессором. Парадокс? Да нет. Реальность как для Советского Союза, так, к сожалению, и для нашего молодого государства. Общественное признание редко находит гения при жизни. Человек, его жизнь, судьба у нас никогда не представляли существенной ценности. Здесь никогда не ценили ни талант, ни ум, ни золотые руки. Хотя этого всегда было в избытке: «Щедра на таланты земля русская». Владимиру Демихову не повезло особенно. Он занимался не просто наукой, а экспериментальной наукой. Причем одной из самых уязвимых, тонких и драматичных ее проблем — трансплантологией. «Бесовская, аморальная наука не найдет отклика в душе советского человека. Нам не нужны пересадки органов. Мы пойдем иным путем!» — это примерные фразы многих начальников того времени. Простой человек из небольшой станицы смог не только приоткрыть завесу будущего, но и опередить время.

В.П. Демихов начал эксперименты, когда ему был всего 21, год и все последующие годы интересовался только тем, что было связано с сердцем или вообще пересадкой органов. Он загорался, становился общительным, деятельным, напористым, когда это касалось его дела. Все остальное ему казалось скучным, не заслуживающим долгих разговоров. Одержимость гения. Да, разговоры, что наука в нашем веке делается коллективами, — это расхожий миф. Светлые идеи по-прежнему рождаются в головах одиночек, в этом смысле по сравнению с прошлыми веками изменений нет. Таким и был Владимир Петрович Демихов.

За будущей женой он почти не ухаживал, просто увидел в ней главное — преданность и понимание, чего так не хватало ему в жизни. Лия Николаевна стала самым главным человеком в его жизни, его подругой, защитницей, помощницей. Умерла она тихо, никого не тревожа. Как и жила. За три месяца до смерти мужа.

В 1988 году, в разгар перестройки, в составе группы ученых В.П. Демихов стал лауреатом Государственной премии за «разработку и внедрение в клиническую практику пересадки сердца». Возглавлял список академик РАМН В.И. Шумаков. В.П. Демихов в списке — третий. Но его это уже не радовало. Может быть, не зарубцевались раны от обид, наносимых десятилетиями? Или потому, что его фамилию добавили только после скандала, в последние минуты? А может, болезнь уже сделала свое черное дело, и его гениальный мозг просто разучился радоваться?

В том же 1988 году произошло еще одно событие. В Германии собирался конгресс трансплантологов. Американцы прислали Демихову приглашение, причем все расходы брала на себя приглашающая сторона. Владимир Петрович никак на это не отреагировал. Слишком хорошо он запомнил свою поездку в Мюнхен и за многие годы сроднился со статусом невыездного. Но тут вмешалась дочь. Она обратилась к тогдашнему министру здравоохранения академику Е.И. Чазову. Он тут же дал разрешение на поездку. В Германию они поехали вместе — отец и дочь. Владимир Петрович к тому времени был уже серьезно болен, и отпускать его одного было нельзя.

Этот конгресс был прощанием «отца трансплантологии» со своим детищем. Ни до ни после этого в адрес выдающегося ученого не говорилось столько теплых слов, не оказано столько почестей. Каждый старался с ним сфотографироваться. Ему вручали самые почетные дипломы, у него брали автографы. Самые выдающиеся хирурги мира подписали ему картину с видами средневековой Германии. «Одному из величайших хирургов, живших на земле», — так они выразили свое отношение к нему.

А что на Родине? А на Родине все было прозаичнее. Из уст в уста передавался диалог корреспондента с президентом АМН СССР Н.Н. Блохиным из фильма Берты Тришиной. Когда Блохина спросили о Демихове, он снисходительно обронил:
— Интересный экспериментатор.
— Почему же он — почетный член многих зарубежных академий, но не состоит в советской академии?
— Да что тут особенного? — ответил Блохин. — Менделеев тоже не был членом академии.

Может быть, прав был президент? Может быть, из-за того, что академиков у нас хоть пруд пруди, а Демиховых и Менделеевых — по пальцам пересчитать можно?

Как сказал о Демихове известный российский хирург Лео Антонович Бокерия, «он намного опередил свое время. Но время догнало его и растоптало...».

Владимир Петрович Демихов прожил остаток своих дней в относительной безвестности. В 1968 году, перенеся первый инсульт, он начал терять память. Не помнил унизительные детали, непонимание, гонения. Может быть, это было и к лучшему — Владимир Петрович не смог бы вынести груз этих воспоминаний или просто сошел бы с ума. Лишь незадолго до смерти Владимира Петровича «нашли» сотрудники Российского центра репродукции человека Минздрава России, которые хотели просто поклониться его могиле. О том, что он живой, и не думали. Они же сделали его своим почетным директором. Кроме того, добились награждения великого ученого орденом «За заслуги перед Отечеством III степени». Спасибо им за память, за благодарность Великим. Оценить по достоинству, поклониться таланту могут лишь те, кто знает, как много сделал этот человек для мировой хирургии, для нас с вами. Благодаря ему многие и многие люди обрели веру в жизнь и возможность нормального, здорового существования. Владимир Петрович был избран почетным доктором Лейпцигского университета, доктором медицины клиник братьев Мэйо, членом Королевского научного общества Швеции. Выдающийся хирург Шумахер назвал Владимира Петровича «величайшим экспериментатором человечества».

В последние годы Владимир Петрович жил на весьма скромную пенсию на окраине Москвы. Последние годы жизни он с женой провел в небольшой квартирке: одна комната, крохотная кухонька, прихожей как таковой и вовсе не было. Из обстановки — старая-престарая мебель, одностворчатый зеркальный шкаф 20-х годов, того же времени диван с полочками и шкафчиками, стол с резными ножками. Это не антиквариат. Это бедность. Даже участковый врач, навещавший Демихова, поражался нищете и убогости квартирки выдающегося ученого.

В своем последнем интервью он сказал журналисту: «Я ни на кого не обижаюсь, — и протянул снимок, где был изображен нестареющий улыбающийся южноафриканец (Кристиаан Барнард) с молодой женой. — Вы узнаете Барнарда? Он сделал ЭТО!»

Владимир Петрович Демихов умер в ноябре 1998 года в возрасте 83 лет и похоронен на Ваганьковском кладбище. На его могиле сооружен памятник работы народного художника СССР, скульптора А.В. Соловьева на средства врачей, хорошо знавших покойного.

И в заключение… В США недавно сняли интересный фильм, посвященный трансплантологии, где особо много внимания было уделено В.П. Демихову, его операциям, экспериментам, встречам. А фильм заканчивается кадрами, вызывающими боль и стыд. Американская академия присуждает титулы двумстам самым известным людям двадцатого столетия. Семьдесят четвертым ведущий объявляет имя хирурга из Кейптауна доктора Кристиаана Барнарда. И на сцену поднимается красивый, холеный в свои почти 70 лет, выдающийся хирург-трансплантолог. Присутствующие в зале аплодируют стоя. А следующие кадры сняты в Москве. Старенький сгорбленный человек с авоськой в руках и бидоном для молока, медленно, прихрамывая, бредет по дачному поселку. Рядом с ним его собака. На дороге лежат последние желтые листья, ведь на дворе стоит глубокая осень. На человеке с авоськой надета белоснежная хирургическая шапочка. Это Владимир Петрович Демихов, не на шаг — на десятилетия обогнавший научные изыскания современников, основатель и основоположник трансплантологии…